Шрифт:
Закладка:
Судя по взглядам людей, не многие знали о моем бегстве. Гарсон махнул мне рукой. Я подошел, он схватил меня за руку и вывел в другую комнату – небольшую звуконепроницаемую приемную. Я посмотрел на ранец на приставном столике, потом на стоявшего рядом стражника.
– Можешь идти, – сказал Гарсон.
Стражник отдал честь и вышел. Я услышал, что за спиной открылась дверь, быстро обернулся и увидел вошедшего Джона Хорстена.
Следом за ним шла Джоанна.
– Закрой дверь, – приказал Гарсон.
Он быстро зашагал взад и вперед, дергая себя за бороду. Черные как смоль кудри блестели на утреннем солнце. Я ждал.
Через некоторое время он указал своим крюком на ранец:
– Что скажешь об этом, Дейл?
Я только пожал плечами.
Его брови превратились в сплошную черную полосу над носом.
– И все?
– Когда меня казнят? – спросил я.
Услышав это, он схватил меня за предплечье здоровой рукой так, что я едва не застонал от мучительной боли.
– Я задаю вопросы и хочу услышать ответы. Джоанна и Хорстен выдвинули против тебя обвинения. Они назвали тебя предателем. Я не поверил. Но люди видели, как ты выезжал из Города вчера вечером и у тебя было это. – Он показал на ранец.
– Все правильно.
– Больше ничего не хочешь сказать?
– Правитель, вчера вечером я послал тебе записку. В ней я назвал предателями Джоанну и Хорстена.
– Я не получал никакой записки… – сказал Гарсон, но в разговор мягко вмешался Хорстен:
– Хит пытается вас обмануть, правитель. Он понимает, что попался, и надеется выпутаться, опорочив обвинителей. – Он пожал узкими плечами. – Он поступает глупо. Обвинить меня… В свою защиту я могу сказать лишь то, что он лжет. Но обвинить вашу жену…
Джоанна гордо выпрямилась и смерила всех нас ледяным, полным ненависти взглядом.
Гарсон посмотрел на нее, потом на меня и сказал:
– Дейл, может быть, тебе стоит извиниться перед Джоанной.
Я почувствовал, как во мне медленно закипает ярость.
– Прости, как-нибудь в другой раз. Но я скажу кое-что, если позволишь.
Правитель едва заметно кивнул. Я увидел, как напряглось его лицо.
– Так вот, – сказал я. – Я не предатель. Я даже не совсем отступник. Если бы я был таким, то убил бы тебя в первую очередь, потому что ты всегда представлял для меня наибольшую угрозу.
После этих слов в комнате воцарилась мертвая тишина.
– Десять лет назад я верил в тебя и доверял тебе, – продолжил я. – Мне казалось, что ты стремишься к миру. Мне казалось, что ты действительно хочешь восстановить цивилизацию. Но ты не хотел… или хотел, но не тем способом. Теперь ты сидишь верхом на тигре. Эти набеги – в них нет необходимости. Жители Индианы и так снабдили бы нас продуктами на зиму…
– Они хотели получить оружие.
– Они нуждаются в оружии. Волки, кошки и дикие собаки уничтожают их урожай. Они – земледельцы, мы – военные и ученые. Нам нужен был договор, а не опустошительный набег. Сейчас ты силен, ты можешь продолжать убивать и грабить, но ты пожнешь бурю. Настанет день, когда племена объединятся и выступят против нас.
– У нас есть чем защититься.
– Думаешь, я боюсь нашего уничтожения? – резко спросил я. – Да если бы Город был разрушен прямо сегодня, это было бы прекрасно! Семена войны находятся здесь! Сейчас ты этого не понимаешь, правитель, хотя раньше был дальновиднее. Ты ослеплен властью. Ты стал боготворить Город и его жителей.
Он прищурился:
– Они – мой народ.
– А чем он отличается от других? Это такие же люди из плоти и крови, как и жители Индианы и другие племена. Какое ты имеешь право делать свое племя правителями?
– Значит, мы должны дать племенам Индианы оружие, чтобы они могли напасть на нас? – вмешался в разговор Хорстен, криво улыбаясь.
– Им нужна только свободная торговля с нами. Я их знаю. Я говорил с ними. Что касается теплового луча, я хотел увезти его на юг и отдать жителям Индианы.
– И он посмел назвать предателем меня! – воскликнул Хорстен.
Я не обращал на него внимания.
– Ты не посмел бы послать флот викингов против теплового луча, – сказал я Гарсону. – Племена Индианы получили бы возможность защищать свой урожай как от диких животных, так и от тебя.
Правитель подошел к столику и лениво постучал крюком по ранцу.
– Это самое мощное наше оружие, – сказал он. – Оно не должно попасть в чужие руки. Что касается остального, Дейл, я думаю, ты просто сошел с ума.
– Напротив. Я был безумцем, а теперь рассудок возвращается ко мне. Через десять лет ты станешь самым ненавистным тираном в Америке.
– Но Город будет в безопасности.
– Вспомни Вавилонскую башню. Цивилизация должна быть восстановлена на более широком основании, не из одной крошечной группы людей. Но ты этого не понимаешь и никогда не поймешь.
– Забудем об этом, – тихо произнес Гарсон. – Дейл, ты по-прежнему остаешься командующим флотом.
– Ты не сможешь купить мою верность, – сказал я ему. – Я совершил ошибку, не убив тебя.
Я тут же понял, что был не прав. Если бы Гарсон погиб от моей руки, бразды правления перешли бы к Хорстену. И не существовало бы никаких идеалов, пусть мнимых, которыми бы он руководствовался в своих действиях.
Пока Хорстен оставался в живых!
Я заметил полный самодовольства взгляд, которым обменялись Джоанна и Хорстен, и мгновенно понял его смысл. Им ничего не грозило. Значит, они могли снова нанести удар.
Да, Гарсон не должен был править людьми, но он был гораздо лучшим правителем, чем Джон Хорстен!
Я начал действовать мгновенно, почти не задумываясь. Я сделал шаг вперед и нанес Хорстену пощечину. Она оглушительно звонко прозвучала в почти полной тишине. Хорстен попятился, и его рука потянулась к пистолету. Глаза Джоанны на мгновение сверкнули смертельной ненавистью и тут же погасли.
Гарсон зацепил Хорстена за локоть крюком.
– Никаких пистолетов, – сказал он и посмотрел на меня.
Я усмехнулся.
– Вот именно, – сказал я. – Это вызов. Ни один благородный человек не откажется от дуэли.
– Итак? – сказал Гарсон.
Будь он умнее, Хорстен попытался бы загладить происшествие подхалимством. Но в нем кипела ярость от испытанного унижения. Он слишком давно ненавидел меня и был психологически не способен отступить сейчас, в присутствии Джоанны и правителя.
– Принимаю, – прошептал он, оскалив острые зубы.
Гарсон открыл дверь и крикнул стражникам:
– Дуэль! – Он показал на меня
